Навигация:
Первый полёт Владимира Ляхова
Установка «Биогравистат» — растения выращивались на небольшой центрифуге
Экспедиция посещения и проблемы с двигательной установкой «Союза-33»
Бракованный переключатель блока включения «Союза-34»
Космический радиотелескоп КРТ-10 и внеплановая ВКД
Пропавшие часы
Участие в программе «Интеркосмос»
Отсутствие комплексного тренажера станции «Салют-7»
Запуск транспортного корабля снабжения под наименованием «Космос-1443»
Второй полёт Владимира Ляхова
Попадание метеорита в иллюминатор станции «Салют-7»
Завершение экспериментов с «Космос-1443»
Разгерметизация основной секции объединенной двигательной установки станции «Салют-7»
Проблема с герметичностью скафандра «Орлан-Д»
Отбой динамических режимов — "команда Ляхова"
Повторение экстремальной ситуации пять лет спустя
Начиная с июня 1978 года и по февраль 1979 года, Владимир Ляхов готовится к космическому полету уже как командир предстоящей 172-суточной экспедиции на «Салют-6». Им с Валерием Рюминым предстоял сложный космический полет: они должны были поработать вместе с двумя международными экипажами – советско-болгарским и советско-венгерским, разгрузить три грузовых корабля «Прогресс», провести ремонтно-восстановительные работы на орбитальной станции и выполнить большой объем научно-технических исследований.
С 20 февраля орбитальную станцию «Салют-6» наземные службы стали готовить к приему космонавтов. Провели коррекцию ее орбиты, выведя «Салют-6» в благоприятные баллистические условия для стыковки с «Союзом-32». Подняли температуру в жилых отсеках с консервационной 14 градусов по Цельсию до комнатной 21 градус. Проверили состояние атмосферы на станции, убедились, что она в хорошем состоянии: содержание микробов за месяцы беспилотного полета не увеличилось, вредные химические примеси в воздухе не появились.
Улетая с Земли на станцию «Салют-6», Владимир Ляхов и Валерий Рюмин среди личных вещей «замаскировали» огурец и апельсин. И в первом же репортаже с борта орбитальной научной станции показали операторам Центра управления полетом зеленый огурец, который якобы вырос в станционной оранжерее за время отсутствия на «Салюте-6» людей. Это была сенсация мирового уровня: до этого далеко не все растения могли прижиться в невесомости, а плодоносить… Наука еще не знала случаев выращивания в космосе готовых к употреблению овощей. Только через несколько дней Ляхов и Рюмин сознались в розыгрыше, показав специалистам на Земле еще и апельсин, который вырос «где-то за приборной панелью»…
Во время полета Владимир Ляхов и Валерий Рюмин провели эксперимент с небольшой центрифугой «Биогравистат». Внутри корпуса этой экспериментальной установки специальный электромотор вращал ротор со скоростью один оборот в секунду. Тем самым создавалась искусственная гравитация, приблизительно соответствующая земной силе тяжести на уровне моря. Семена огурцов и других растений космонавты высеивали в произвольном порядке. Но корешки в поле тяготения прорастали всегда в одном и том же направлении – от центра, словно семена были в обычных, земных условиях. Но даже в искусственной гравитации огурцы вырастить на борту «Салюта-6» так и не удалось…
Пауза и напряженная тишина в эфире.
- Ребята, «Игла» и двигатель выключаются самостоятельно, - сообщает космонавтам Земля.
- Сближающе-корректирующий двигатель недорабатывает: вместо расчетных шести секунд проработал только три.
Что это - случайный сбой в системе «Игла» или неполадки в самом двигателе? Любая заминка на участке сближения может привести к срыву стыковки с «Салютом-6», а вместе с этим и всей программы космического полета. Чтобы полнее представить, как разворачивались события на околоземной орбите, снова обратимся к тексту рассказа «Воспитательный эффект»: «Николай слегка сдвинул рукоятку управления, включая двигатели маневрирования: - Земля, я «Сатурн», начинаем стыковку! Корабль сильно тряхнуло. Пульт, ложементы, стены спускаемого аппарата задрожали мелкой дрожью. Со стороны приборно-агрегатного отсека донеслось неровное клокотание – словно сопло двигателя поперхнулось, закашлялось и теперь пыталось безуспешно прочистить металлическое горло. - Это что еще за новости? – удивленно охнул Рукавишников. Он знал, что в нормальном режиме двигатель корабля должен работать плавно и практически беззвучно. – Чертовщина какая-то! Иванов обеспокоено завертел головой, пытаясь понять, что происходит. Еще секунда – другая и двигатель «Союза» совсем заглох. - У нас проблемы с двигателем, Земля, - Николай скользнул взглядом по приборам на пульте. – Резкое падение давление в камере сгорания. Двигательная установка отключилась. - «Заря», - в эфире раздался встревоженный голос Валерия Рюмина. – Мы наблюдали работу двигателя «Союза». Факел был очень длинным и направлен куда-то в сторону. - Поняли вас, ребята, - молниеносно отреагировал оператор Центра управления полетом. – Стыковку прекращаем до выяснения причины сбоя двигателя! - Что случилось, Коля? – Георгий вопросительно уставился на Николая. – Какой-то сбой в программе? - Вряд ли, - Рукавишников нахмурил лоб. – Кажется, у нас прожег двигателя… - И мы теперь можем не попасть на станцию? - у Иванова перехватило дыхание. - Хуже, - мрачно буркнул Николай. – Мы вообще можем не вернуться на Землю».
Хотя космонавты Владимир Ляхов и Валерий Рюмин, которые наблюдали приближение «Союза-33» к орбитальной станции, доложили на Землю, что видели за кормой приближающегося корабля огненный факел, направленный в сторону, версия о поломке двигателя казалась маловероятной. Двигатель еще ни разу за все время эксплуатации космического корабля, начиная с 1966 года «сюрпризов» не преподносил. Вот и сейчас первые шесть включений двигателя прошли без замечаний. А вот на седьмом, около самой станции...
Командир «Союза-33» Николай Рукавишников скажет потом на пресс-конференции после завершения космического полета: - То, что двигатель недоработал, я заметил сразу, да и почувствовал, что пусковой толчок был неровный. Как будто корабль начал вибрировать, я даже протянул руку и «успокоил» пульт, попридержал его... Трижды включал двигатель и понял, что давление в камере сгорания меньше нормы. Но тогда грешил на систему управления... Еще одна попытка включить двигатель. Двигатель включился на разгон и сразу же выключился. Значит, сбой не был случайным, есть какой-то скрытый дефект… Одновременно приборы показали падение давления в баках с горючим, которые питали сближающе-корректирующий двигатель.
- «Сатурны», - прервал затянувшуюся паузу руководитель полета космонавт Алексей Станиславович Елисеев, - режим сближения корабля «Союз-33» со станцией «Салют-6» прекращаем. На следующем витке сообщим наше решение. Можете пока снять скафандры. Это означало, что стыковка отменяется.
Тревоги и волнения оказались напрасными – на следующий день резервный двигатель корабля сработал нормально и перевел «Союз» на траекторию спуска на Землю. 12 апреля 1979 года космический корабль «Союз-33» с космонавтами Николаем Рукавишниковым и Георгием Ивановым совершил успешную посадку в трехстах двадцати километрах юго-восточнее города Джезказгана.
Владимир Ляхов и Валерий Рюмин провели разгрузку «Союза-34» и подготовили космический корабль «Союз-32» к возвращению на Землю в автоматическом режиме. «Не обошлось и без маленького ЧП, - вспоминал позднее бортинженер экспедиции Валерий Рюмин. – Я поплыл в спускаемый аппарат «Союз-34» и хотел включить пульт космонавтов. Команду я выдал, но пульт не включился, и я попробовал еще раз. Результат тот же. Попробовал еще раз. Опять не получилось. Был сеанс связи. Сменный руководитель полета такого в своей практике тоже не припоминал. На Земле собрали специалистов, но в этот день они нам ничего не сказали. На следующий день нам предложили поменять местами блоки включения пультов «Союза-32» и «Союза-34». Мы эту работу выполнили. Все заработало. А последующий анализ возвращенного прибора уже на Земле показал, что маленький кусочек припоя попал на контакты переключателя, которые постоянно формировали выключающую команду».
«Прогресс-7» доставил на станцию космический радиотелескоп КРТ-10. Космонавты смонтировали радиотелескоп в промежуточной камере станции «Салют-6». После расстыковки и отхода корабля «Прогресс-7» от пилотируемой орбитальной станции элементы конструкции радиотелескопа были выдвинуты в открытый космос и раскрыта его антенна. Радиотелескоп специальным механизмом выдвинулся вперед. Раскрылись замки, и «зонтик» антенны распахнулся на околоземной орбите.
- Ребята, мы наблюдаем антенну, - радостно сообщил в Центр управления полетом Владимир Ляхов. – Она видна, как ореол вокруг станции!
Для проведения радиоастрономических исследований совместно с КРТ-10 использовался новый наземный радиотелескоп с зеркальной антенной семьдесят метров Центра дальней космической связи в Крыму. Экипаж орбитальной станции и наземные службы выполнили юстировочные работы. С помощью радиотелескопа КРТ-10 Владимир Ляхов и Валерий Рюмин провели радиокартографирование Млечного Пути, отдельных районов земной поверхности и акватории Мирового океана. В ходе работ был проведен также эксперимент по исследованию радиоизлучения Солнца, геофизические эксперименты. Выполнены радиоастрономические наблюдения пульсара РО329.
9 августа 1979 года после завершения программы исследований космонавты произвели отделение антенны. Однако полного отделения не произошло. Вследствие возникших колебаний антенна развернулась и зацепилась за элементы конструкции агрегатного отсека. Владимир Ляхов и Валерий Рюмин провели несколько динамических операций, пытаясь стряхнуть антенну со станции. Но это сделать не удалось. Металлическая конструкция упорно «не желала» покидать «Салют-6».
Владимир Ляхов и Валерий Рюмин провели большую работу по профилактике бортовых систем станции, выполнили огромный объем научно-технических исследований и экспериментов, и уже морально были настроены на возвращение на Землю. Но оставлять станцию в состоянии, когда один из ее стыковочных узлов закрыт зацепившейся антенной было нельзя. В результате стала бы невозможной стыковка со станцией будущих «Союзов» и «Прогрессов» к стыковочному узлу, расположенному на агрегатном отсеке. Поэтому Центр управления полетом принял решение осуществить внеплановый выход экипажа в космическое пространство и постараться вручную отвести от «Салюта-6» радиоантенну.
Во второй половине дня 15 августа 1979 года Владимир Ляхов и Валерий Рюмин осуществили выход в космическое пространство. Основные задачи выхода Центр управления полетом сформулировал так: отвод антенны радиотелескопа КРТ-10 от станции, осмотр внешней поверхности «Салюта-6» и демонтаж части установленной на ней научной аппаратуры. Примерно в 17 часов 15 минут Валерий Рюмин открыл входной люк переходного отсека станции. Но, как писал он потом, «...выходить из него не очень хотелось – страшновато».
В конце полета с Владимиром Ляховым произошел довольно курьезный случай, о котором он позднее рассказал: «Одна из космических традиций, которую обязательно соблюдают все экипажи, - это обязанность подарить своему инструктору по возвращении на Землю что-нибудь из вещей, побывавших в космосе. Обычно космонавты дарят свои часы. И вот за двое суток до посадки я потерял на станции свои наручные часы. В принципе, потерять любую вещь на орбите не сложно, так как в невесомости воздушные потоки вентиляторов могут занести что угодно куда угодно. А из-за огромной захламленности станции - здесь, как в старом сарае умещаются тысячи приборов, емкостей, пакетов с принадлежностями, прибывающими с каждым транспортным кораблем для поддержания жизнедеятельности и для новых экспериментов, - найти что-либо чрезвычайно трудно. Каждую свободную минуту я теперь посвящал поискам утерянных часов, откручивая панели внутренней обивки станции, за которыми мой хронометр мог оказаться по воле системы вентиляции. И вот осталась последняя панель, за которой я еще не искал. Крепилась она более чем на пятидесяти болтах. Я терпеливо раскручивал их несколько часов. А когда открыл панель, обнаружил записку, прикрепленную на лейкопластыре: «Здесь я уже искал. И подпись – Коваленок». Оказалось, что Володя Коваленок, командир предыдущей экспедиции на «Салют-6», тоже что-то потерял во время полета и долго искал. А часы свои я так и не нашел...»
... начиная с конца 1979 года, Владимир Ляхов включается в подготовку к международным экспедициям на «Салют-6» в составе группы космонавтов, которым предстоит стать командирами при полетах в совместных экипажах. Готовилась реализация второго этапа программы «Интеркосмос», и на орбиту поочередно должны были стартовать посланцы Венгрии, Вьетнама, Кубы, Монголии и Румынии. Но до конца 1980 года в состав экипажей на конкретные полеты Владимира Ляхова не назначают. Тем не менее Ляхов продолжает серьезно готовиться к предстоящим полетам, и 7 мая 1980 года руководство Центра подготовки космонавтов назначает его на должность «инструктор-космонавт». В конце 1980 года принимается решение о подготовке пятой длительной экспедиции для полета на станцию «Салют-6». Предполагается, что в ходе 75-суточного полета на станцию отправятся еще два международных экипажа – советско-монгольский и советско-румынский. Владимиру Ляхову предложено войти в состав дублирующего советско-монгольского экипажа, и он принимает это предложение.
Хотя орбитальная станция «Салют-7» находилась на орбите с апреля 1982 года, до начала 1983 года в Центре подготовки космонавтов в Звездном городке не было ее комплексного тренажера. На учебно-тренировочном макете станции (УТМ) космонавты изучали только расположение оборудования, им рассказывали, где и что включается, как заряжать и разряжать фотопленку на фотоаппаратах. Только в январе 1983 года появился полноценный тренажер «Салюта-7». На первую пробу пришел экипаж Владимира Ляхова. Через два часа тренировки добрались до динамических процессов. Ляхов сходу сориентировал станцию по трем осям. Но с непривычки израсходовал целых восемнадцать килограмм топлива. При повторной отработке режима стало ясно, что Ляхов не во всем следует инструкции, надеясь больше на свою память и опыт первого полета. Самому Владимиру Ляхову тренировка очень понравилась. Он лишь выразил инструкторам сожаление о том, что еще много приборов на борту тренажера не подключены, и пока стоят лишь в виде макетов.
2 марта 1983 года состоялся запуск транспортного корабля снабжения (ТКС) под наименованием «Космос-1443». Этот космический корабль создавался с середины 60-х годов для обеспечения транспортных операций между Землей и военной орбитальной станцией «Алмаз». Он мог работать как в автоматическом режиме, перевозя грузы в космос, так и в пилотируемом режиме с экипажем из трех космонавтов. По своим габаритам ТКС лишь немного уступал орбитальной станции «Салют-7». Его длина – тринадцать метров, наибольший диаметр – около четырех метров, размах солнечных батарей шестнадцать метров. Корабль имел собственную систему энергоснабжения и мог даже подпитывать «Салют-7». На его борту на орбиту отправилось около трех тонн полезных грузов для экипажа станции, в том числе тонна топлива для динамических операций в космосе. На корабле имелся возвращаемый аппарат, на котором на Землю можно было вернуть почти полтонны грузов. ТКС уже испытывался в космосе.
В 1977 году такой корабль под наименованием «Космос-929» успешно совершил 201-суточный автономный полет.
В 1981 году еще один ТКС «Космос-1267» состыковался с работающей в автоматическом режиме орбитальной станцией «Салют-6».
Теперь предстояло продолжить испытания корабля: транспортный корабль снабжения «Космос-1443» должен был состыковаться с орбитальной станцией «Салют-7», а затем планировалось, что на созданный таким образом орбитальный комплекс космический корабль «Союз Т-8» доставит экипаж в составе трех космонавтов. Новый корабль должен был расширить возможности транспортных операций. Предполагалось, что он сможет доставлять на орбиту не только большее количество грузов за один рейс, но и более габаритные полезные нагрузки. На борту «Космоса-1443» находились топливо и вода, средства личной гигиены космонавтов, запасные блоки системы жизнеобеспечения, медицинское оборудование, новые светильники, кабели, вентиляторы, научное и технологическое оборудование, кино- и фотопленка, инструменты. После восьми суток автономного полета, во время которого шли испытания бортовых систем ТКС, 10 марта 1983 года была осуществлена стыковка «Космоса-1443» с «Салютом-7». Предполагалось испытать бортовые системы, агрегаты и элементы конструкции нового транспортного корабля в совместном полете с орбитальной станцией, отработать методы управления комплексами больших габаритов и масс. Среди прочих «Космосу-1443» была отведена роль космического буксира, перетягивающего станцию на новую орбиту. Космический «тягач» после стыковки взял управление сцепкой из двух космических аппаратов на себя. С помощью его двигательной установки шесть раз проводилась коррекция орбиты, и было выполнено около ста динамических операций.
ТКС отличался от грузовых кораблей «Прогресс» еще и тем, что очередность разгрузки его могла быть произвольной, поскольку на борту использовался контейнерный принцип размещения грузов. Для удобства их транспортировки на орбитальную станцию «Салют-7» в центральном «коридоре» транспортного корабля снабжения имелись даже движущиеся по направляющим тележки. Все это не только облегчило экипажу поиск нужных в данный момент грузов, но и позволило космонавтам вести такелажные работы постепенно, не загромождая отсеки станции лишним оборудованием. Кроме всего прочего, новый корабль комплектовался еще и возвращаемым аппаратом, в котором можно было доставить на Землю с околоземной орбиты до полутонны грузов. Обладал ТКС и высокой энерговооруженностью. Если обычный «Прогресс», пристыковавшись к орбитальной станции, переходил на ее «иждивение» с точки зрения энергетики, то «Космос-1443» с первого же дня после стыковки с «Салютом-7» смог взять все операции, связанные с расходом энергии на себя. Именно его бортовые системы теперь проводили необходимые маневры и корректировали орбиту всего орбитального комплекса.
27 июня 1983 года в 13 часов 12 минут по московскому времени Владимир Афанасьевич Ляхов вместе с бортинженером Александром Павловичем Александровым на корабле «СоюзТ-9» отправился в свой второй космический полет. Над планетой снова зазвучал позывной «Протон». В качестве главных задач для экипажа были определены разгрузка ТКС, подготовка фронта работ для следующей экспедиции на «Салют-7», которая должна будет устанавливать дополнительные солнечные батареи, проведение научных экспериментов.
После выведения на орбиту на корабле не раскрылась одна из двух панелей солнечных батарей.
В 1967 году на орбите уже была аналогичная авария: на «Союзе-1» не раскрылась солнечная батарея, и это была первая из серии неисправностей, которые и привели к гибели летчика-космонавта Владимира Михайловича Комарова. Но Центр управления полетом решил не отменять стыковку со станцией: два подряд неудачных запуска космонавтов к орбитальному комплексу «Космос-1443»-«Салют-7» были серьезным ударом по советской космической программе. По рекомендациям с Земли, Владимир Ляхов и Александр Александров ввели жесткие ограничения на работу системы электропитания на борту космического корабля. Баллистики пересчитали все характеристики «СоюзаТ-9», чтобы учесть его «однокрылую» конфигурацию при выполнении динамических операций.
25 июля. Во время разговора с корреспондентом Пелиховым станцию потряс сильный удар. Самопроизвольно отключилась «Строка», которая печатала сообщения с Земли. Космонавтов даже сбросило с кресел. Экипаж прервал связь и начал обследование станции. Оказалось, что в пятый иллюминатор ударил метеорит и пробил внешнее стекло. На второе стекло ему сил не хватило. Диаметр входного отверстия четыре миллиметра. Земля рассматривает возможность при очередном плановом выходе в космос поставить на иллюминатор защитную крышку. Во всяком случае, работать с этим иллюминатором уже нельзя.
14 августа 1983 года «Космос-1443» отделился от «Салюта-7» и начал автономный полет. ТКС не сразу ушел от орбитальной станции. Во время расстыковки и Центру управления полетом, и космонавтам пришлось попереживать. Стыковочные замки грузовика открылись не одновременно. Из-за этого он некоторое время тащил станцию «Салют-7» за собой. Параметры орбиты станции изменились. Во все расчеты пришлось срочно вносить коррективы. Когда ТКС отошел на расстояние нескольких десятков метров, с помощью телекамер «Космоса-1443» специалисты Центра управления полетом внимательно осмотрели внешние поверхности как орбитальной станции «Салют-7», так и корабля «Союз Т-9». Под управлением с Земли и космонавтов орбитальный комплекс в это время начал вращаться, показывая телекамерам ТКС себя со всех сторон.
На следующем витке, когда расстояние между космическими аппаратами увеличилось до десяти километров, включилась двигательная установка «Космоса-1443». Ляхов и Александров, повернув к нему станцию «Салют-7» отсеком научной аппаратуры, зарегистрировали на пленке спектр излучения факела работающего двигателя ТКС. После окончания программы совместных работ «Космоса-1443» с орбитальным комплексом «СоюзТ-9»-«Салют-7» создатели ТКС устроили своему детищу настоящий дополнительный экзамен. Корабль маневрировал на орбите, включал резервные бортовые системы, с ним отрабатывались перспективные методы управления.
23 августа от «Космоса-1443» был отделен грузовозвращаемый аппарат, который совершил посадку на Землю, - в ста километрах юго-восточнее города Аркалык в Казахстане. 19 сентября 1983 года остававшийся на околоземной орбите функционально-грузовой блок «Космоса-1443» после включения на торможение его двигательной установки вошел в плотные слои атмосферы Земли над Тихим океаном и прекратил свое существование.
«9 сентября. При подготовке к выполнению динамических операций обнаружена разгерметизация основной секции объединенной двигательной установки по окислителю. Хлопьев экипаж сначала не видел, но потом они пошли крупные (с кулак). На обечайке люка грузовика обнаружена изморозь. Получили команду срочно готовиться к покиданию станции. Уйти в корабль. Нервотрепка с неопределенностью «покидать – не покидать» длилась неделю, но вот все похоже пришло в норму.
Экипажу дали команду открыть люк в грузовик «Прогресс-17». Открытие контрольное, перед расстыковкой и для проверки после аварийной ситуации. Не успел Ляхов заглянуть в открывшееся пространство грузовика, как почувствовал сладковато-кислый запах. В грузовик космонавты вошли, но о мерах безопасности забыли. Обнаружили на панелях рыжеватые и желтоватые пятна. А уже через 10 минут у экипажа началось головокружение и временами тошнота. Комок в горле. Сильная боль в висках. Люк срочно закрыли. Приняли молоко и активированный угол. Хорошо, что весь груз был уже ранее перенесен в станцию, а грузовик загружен отходами. Открытие люка было контрольным после аварийной ситуации. Срочно отправили грузовик в плотные слои атмосферы. А на земле снова решают вопрос об экстренном покидании станции. Снова нервотрепка». В конце концов, решили продолжить полет. Отказ двигательной установки на орбитальной станции «Салют-7» пришлось устранять уже в 1984 году экипажу Леонида Кизима, Владимира Соловьева и Олега Атькова в течение пяти выходов в открытый космос.
В конце октября Владимир Ляхов и Александр Александров начали готовиться к выходу в открытый космос: им предстояло вместо Титова и Стрекалова смонтировать в космосе две дополнительных солнечные батареи на «Салюте-7». Дополнительные панели доставил на борт станции корабль-спутник «Космос-1443». Это была первая в практике мировой космонавтики монтажная операция на орбите такого рода. Космонавтам предстояло на одну из трех основных панелей солнечных батарей орбитальной станции «Салют-7» навесить по бокам две дополнительные, меньшие по размеру разворачивающиеся панели. В результате мощность панели должна была увеличиться более чем наполовину. Еще на Земле, до запуска в космос, основную панель солнечной батареи «Салюта-7» смонтировали со специальным откидным кронштейном и установленной на нем портативной лебедкой. Они-то и должны обеспечить крепление контейнеров с дополнительными панелями и их раскрытие уже на космической орбите.
Как обычно, перед выходом в открытый космос Владимир Ляхов и Александр Александров стали проверять два хранившихся на станции «Салют-7» для этих целей скафандра «Орлан-Д». Один оказался в полном порядке. А когда для проверки герметичности надули второй скафандр, вдруг обнаружили, что он не держит воздух. На правой «штанине» скафандра зиял разрыв гермооболочки длиной почти тридцать пять сантиметров. Оказалось, при консервации - полгода назад, после последнего выхода в этом скафандре в открытый космос, - экипаж Анатолия Березового и Валентина Лебедева неудачно уложил скафандр на хранение. При надуве слежавшаяся герметическая оболочка скафандра разорвалась. Программа выхода в открытый космос оказалась под угрозой. Выходить в космос для проведения работ должны были два космонавта, а исправный скафандр был только один.
Специалисты на Земле разработали методику ремонта скафандра с помощью подручных средств. «Мы полностью отрезали «ногу» у скафандра, - вспоминал после космического полета Владимир Ляхов. – Вырезали из одного из воздуховодов станции кольцо. На этом кольце мы наложили друг на друга герметичную оболочку скафандра и отрезанной ноги и все это забандажировали. Затем зашили силовую оболочку. Проверили скафандр на герметичность – не травит! И в этом скафандре Александр Александров выполнил два выхода в открытый космос».
Перед выходом в космос Владимир Ляхов предложил Александру Александрову: - Саша, давай я надену отремонтированный скафандр и выйду в нем в космос… Александров покачал головой: - Нет, Володя. В этом скафандре пойду я. Во-первых, у тебя уже есть опыт выхода в открытый космос на «Салюте-6». Если что случится, ты сориентируешься в ситуации быстрее меня, новичка. Во-вторых, ты – военный летчик, реакция в экстремальных ситуациях у тебя лучше. Так что, если что… Ты опять же будешь действовать более четко и умело, чем я. Может быть, даже сможешь как-то мне помочь. Ну, и третье… Если со мной все-таки случится это «что-то», тебе придется сажать «СоюзТ» на Землю в одиночку. И с этой работой ты тоже справишься лучше меня.
Смотрю, что такое? Станция в иллюминаторе – раз, и нет ее, - позднее вспоминал Владимир Афанасьевич Ляхов. - Ахад мне говорит – вот бы я ее сейчас сфотографировал, дальность небольшая, видимость великолепная.
Видимо, Земля по телевидению увидела наше вращение и спросила, почему вращаетесь. Я смотрю, блок датчиков ускорения не включен. А Центр управления полетом «забыл» мне об этом сказать. Доложил на Землю. Затем уже по указанию оператора из ЦУПа включил блок датчиков ускорения. «Союз ТМ» застабилизировался». Далее, еще некоторое время процесс спуска космического корабля на Землю шел по полетной циклограмме.
Ровно в 2 часа 35 минут Владимир Ляхов выдал команду на пульте на отстрел орбитального отсека корабля. Автоматика задействовала пиропатроны и отшвырнула в сторону от «Союза ТМ» орбитальный отсек. Отстрел довольно большой массы орбитального отсека производился на кораблях серии «Союз Т» и «Союз ТМ» еще на околоземной орбите до выдачи тормозного импульса двигательной установкой, что давало значительную экономию топлива. В небольшое окошко в боку спускаемого аппарата Ляхову хорошо было видно, как похожий на огромное зеленое яблоко отсек, беспорядочно вращаясь, уходит прочь, уволакивая за собой змеящиеся кабели расстыкованной электропроводки.
Центр управления полетом проанализировал ситуацию и принял решение работать по резервному варианту и перенести спуск на следующий виток. По командной радиолинии в бортовую вычислительную машину корабля были записаны необходимые управляющие слова и компьютерные уставки. Эта резервная схема была рассчитана на то, что двигатель вовсе не включился, поэтому управляющая информация не содержала данные по величине тормозного импульса. Но на самом деле двигатель включился и отработал шесть секунд. Поэтому исходная величина тормозного импульса – сто пятнадцать метров в секунду - была затерта другой величиной: три метра в секунду. Это значение осталось в памяти одного из регистров бортовой электронно-вычислительной машины еще от сближения космического корабля «СоюзТМ» с орбитальным комплексом «Мир» во время стыковки советско-болгарского экипажа несколько месяцев назад.
«А причина возникшей экстремальной ситуации была вот в чем, - напишет позднее в своей книге «Приглашение в космос» кандидат в космонавты Валерий Шаров. - Во-первых, когда предыдущий экипаж, на чьем корабле они возвращались на Землю, шел на стыковку со станцией, «уставка» на последнее включение двигателя была 6 секунд. Стыковка прошла нормально. Но когда Ляхов с Момандом оказались на этом корабле и пошли на спуск, никто не вспомнил, что в определенный раздел памяти его бортовой ЭВМ были заложены эти самые 6 секунд работы двигателя. Во-вторых, из-за отказа системы ориентации не сложилась ее автоматическая готовность перед торможением, в результате чего двигатель и не включился в нужное время. После 20-минутного сбоя система восстановилась, и двигатель готов был отработать в правильном режиме. Но Ляхов обнаружил, что с включением его в этот момент посадка будет в Тихом океане. И, дабы избежать этой неприятной во многих отношениях ситуации, быстренько отключил двигатель, запущенный на долгий тормозной импульс в 200 секунд. А действительно умная и не раз выручавшая космонавтов бортовая вычислительная машина устроена так, что при подобном отбое происходит замена программы ее работы на следующую заложенную в нее человеком последовательность действий. И после подачи Ляховым так называемой «главной команды» по отмене готовой к включению автоматической программы на торможение, основой для работы двигателя стала не нужная экипажу 200-секундная программа, а та - введенная предыдущим экипажем для набора высоты - в 6 секунд. Последующая же операция на разделение спускаемого аппарата с приборно-агрегатным отсеком в ней оставалась без изменения. Так всякий раз при запуске двигателя на торможение он и включался на эти самые злосчастные 6 секунд, после которых, как справедливо опасался космонавт, должна была последовать программа разделения отсеков. Вот какие удивительные шутки может сыграть с человеком техника. Умная-то она умная, но всю непредсказуемость возникающих в космосе ситуаций и забывчивость человеческую пока еще покрывать не может. Впрочем, все это и еще многие другие подробности полета выяснились много позже - уже после возвращения экипажа Ляхова и скрупулезного разбора случившейся чрезвычайной ситуации». По роковому стечению обстоятельств, ни экипаж «Союза ТМ», ни операторы Центра управления полетом самопроизвольной замены одного режима полета на другой не заметили.
На следующем витке, примерно через полтора часа, программу автоматической посадки запустили снова. И получилось, что Владимир Ляхов по команде с Земли запустил заведомо ошибочную циклограмму спуска. На этот раз датчики инфракрасной вертикали работали нормально, корабль сориентировался по посадочному. Двигатель включился точно в расчетное время 7 часов 35 минут 34 секунды. Двигатель где-то глубоко под днищем спускаемого аппарата опять глухо чихнул, проработал около трех секунд и самопроизвольно выключился. - Попробуем включить вручную, - Ляхов подмигнул напряженно сжавшемуся в кресле Абдулу, протянул руку к пульту управления и щелкнул тумблером включения двигательной установки.
... вместо положенной долгой работы двигателя космического корабля «Союз ТМ» в течение двухсот секунд для полноценного тормозного импульса, который и обеспечивает возвращение на Землю, он отработал всего шесть или семь секунд. Ляхов знал, – звуковые сигналы, прозвучавшие в спускаемом аппарате, подтвердили это, - что автоматически одновременно с выключением двигателя по «главной команде», которая соответствует заложенной в бортовой компьютер величине скорости торможения, штатно начинает действовать гибкий цикл для включения программы разделения спускаемого аппарата с приборно-агрегатным отсеком. И затем, по прошествии двадцати четырех минут, также автоматически запускается программа разделения, которая через две минуты четырнадцать секунд произведет отброс от спускаемого аппарата с космонавтами той части корабля, где находится двигатель с запасом топлива. Потому что после правильного торможения ни топливо, ни двигатели уже не нужны. Спускаемый аппарат летит к поверхности Земли под действием силы тяжести, используя для управляемого спуска в атмосфере собственные аэродинамические свойства. А поскольку двигатель не доработал более ста девяноста секунд до нужного замедления космического корабля, то спускаемый аппарат с экипажем так и останется на орбите. Однако двигателя для повторного торможения у «Союза ТМ» уже не будет
Поразмыслив, Владимир Афанасьевич Ляхов, несмотря на страшные перспективы, способные кого угодно повергнуть в шок и бездействие, принял решение вручную включить сближающе-корректирующую двигательную установку, не дожидаясь начала и окончания роковых двадцати четырех минут, когда безвозвратно исчезнет двигатель. Ляхов решил и «дожать» недостающий импульс - вдруг все сработает как надо? В 7 часов 35 минут 50 секунд – прошло всего через девять секунд после предыдущего отключения двигателя - ему удалось это сделать. Но уже в 7 часов 36 минут 4 секунды двигатель вновь отключился, отработав всего четырнадцать секунд. Владимир Ляхов не сдался и тут же молниеносно отреагировал: всего через две секунды после выключения – в 7 часов 36 минут 6 секунд - вновь включил двигатель и держал непрерывно нажатой клавишу включения двигателя. Но маневр командира корабля не удался. Через тридцать три секунды работы в таком «ручном» режиме – в 7 часов 36 минут 39 секунд - произошла авария блока датчиков ускорения ТА0306. Нарушился режим стабилизации «СоюзаТМ». Увидев эту аварию на пульте, Владимир Афанасьевич отпустил клавишу включения двигателя. В общей сложности после трех включений двигатель космического корабля отработал пятьдесят четыре секунды – было три включения по семь, четырнадцать и тридцать три секунды. До достижения необходимой скорости для начала спуска в атмосфере Земли не хватало еще около полтораста секунд работы тормозного двигателя.
Как утверждают специалисты-управленцы из Центра управления полетом, здесь Владимир Ляхов, находясь в состоянии сильного возбуждения и лимита времени, допустил еще одну досадную неточность. Двигатель космического корабля «СоюзТМ» в таком режиме включать повторно с пульта ни в коем случае нельзя - это может привести к непоправимым последствиям. Согласно логике, заложенной в бортовую автоматику, на этом участке полета стабилизация космического корабля была отключена. Значит, каждый раз двигатель мог включаться не в направлении торможения, а в произвольном направлении. В результате «Союз ТМ» мог остаться на орбите, израсходовав все топливо. Бортовая инструкция предлагала экипажу следующий вариант действия: если космонавты не полностью понимают причины нештатного поведения автоматики, нужно выдать команду «Отбой динамических режимов» и доложить об этом в Центр управления полетом во время очередного сеанса связи. После краткого включения двигателя всего на шесть или семь секунд корабль еще оставался практически на штатной орбите с большим временем существования. Команда «Отбой динамических режимов» останавливает весь цикл спуска, а, значит, и программу разделения спускаемого аппарата и приборно-агрегатного отсека. Этого не делала команда включения двигателя, которую Владимир Ляхов выдал еще дважды – на четырнадцать и тридцать три секунды. Но это все понимаешь, если смотришь на ситуацию глазами специалиста из Центра управления полетом. Здесь выход из аварийной ситуации на орбите ищут десятки инженеров и управленцев, которые находятся в нормальных земных условиях, при обычной силе тяжести, без проявления «чудес» невесомости и космического полета... А вот попробуйте решить ту же самую «задачку» в космосе, в тесном спускаемом аппарате, в состоянии невесомости, в одиночку.
В спускаемом аппарате вновь со звуковым сигналом подключились термодатчики, а ровно через 10 секунд - в 7 часов 36 минут 49 секунд – снова запустился счетчик на запуск программы разделения отсеков. По этой программе через 20 минут 58 секунд приборно-агрегатный отсек со всеми двигателями должен отделиться от спускаемого аппарата. «Союз ТМ» с экипажем останется на орбите. У космонавтов Владимира Ляхова и Абдула Ахада Моманда уже не останется никаких шансов на возвращение на Землю. Значит, на принятие правильного решения и у Центра управления полетом, и у командира корабля оставалось чуть больше 20 минут. Владимир Ляхов, проанализировал сложившуюся ситуацию и, не имея возможности посоветоваться с Землей, вручную отключил термодатчики, надеясь, что остановится и программа разделения отсеков в целом. Но счетчик программы разделения по-прежнему продолжал отсчитывать роковые минуты. В 7 часов 57 минут начался сеанс связи с Центром управления полетом на ультракоротких волнах. Во время доклада Владимира Ляхова о возникшей на борту космического корабля ситуации - в 7 часов 57 минут 47 секунд - раздался звуковой сигнал. Это по счетчику запустился еще один этап программы разделения отсеков. До рокового отделения спускаемого аппарата от приборно-агрегатного отсека оставалось всего 2 минуты 14 секунд. Засветились транспаранты «Программа разделения включена» и «Термодатчик подключен». «Входим в сеанс связи в 7 часов 57 минут, и я начинаю докладывать о ситуации, - позднее вспоминал Владимир Афанасьевич. - В 7 часов 57 минут 47 секунд со звуком загорается транспарант «Программа разделения включена». До разделения осталось две минуты и четырнадцать секунд! Я докладываю Земле: двигатель выключился, отработал 6 секунд, я его снова включил, прошла авария «Нарушение режима стабилизации», и двигатель выключился. Сейчас горит транспарант «Программа разделения включена» и «Термодатчик подключен». Спрашиваю Землю: разрешите выдать команду «Отбой динамических режимов». Центр управления молчит. Я снова спрашиваю: разрешите отключить термодатчики – опять молчок. Тогда я им говорю, что самостоятельно отключаю термодатчики. В 7 часов 58 минут 42 секунды выдаю команду «Отбой динамических режимов». Без разрешения с Земли! До разделения было уже чуть больше 1 минуты! Если бы не выдал команду «Отбой» после загорания транспаранта «Программа разделения включена», то произошло бы разделение отсеков корабля на орбите!»
Через какое-то время после доклада командира экипажа из ЦУПа лаконично и многозначительно спросили: «Что ты сделал?». Ляхов прямолинейно и столь же лаконично, явно не по полетной инструкции и, насколько это было возможно в подобной ситуации, ехидно и зло ответил: «Сохранил жизнь себе и Ахаду!». Владимир Афанасьевич Ляхов вспоминал: «А я их спрашиваю: «Какую вы уставку на спуск заложили?», и тут выясняется, что кнопка оператора не была отжата, там охнули – и тишина... Потом Рюмин выходит на связь и говорит мне, что спускаться будем на следующем витке, и уже заложили в обе группы уставку на спуск сто два метра. Я ему отвечаю: «Нет уж, давайте мне управляющие слова, я их сам проверю». А он говорит, что не надо, так как получен маркер по телеметрии. А я ему в ответ: «Вы уже один раз заложили!».
Потом руководство полетом все же в полной мере оценило сложившуюся ситуацию и, просчитав, наконец, всю дальнейшую перспективу застрявших на орбите «Протонов», предложило: - Давайте мы подыщем запасной район для приземления корабля, поскольку в первоначальный «Союз ТМ» уже не попадает… «А куда мы попадем?» - заинтересовался Владимир Ляхов. И когда отчетливо понял, что на ближайших витках это может оказаться любой из районов, над которыми проходит орбита корабля, то решительно сообщил в Центр управления полетом: - Э, нет, ребята! Приземляйте нас домой! И только домой! - Ну, тогда придется еще сутки пробыть на орбите... - в наушниках снова зазвучал голос Валерия Рюмина. - Следующую попытку посадить корабль будем делать завтра. На сегодня - отбой. - Понял, Валера, переходим в дежурный режим, - ответил Владимир Ляхов. «После этого в сеансе связи возникла длинная пауза, - позднее вспоминал Владимир Афанасьевич. - Ни они меня не вызывают, ни я их. После этого вышел на связь Рюмин. Я ему говорю: «Учтите – воды нет, есть нечего, асенизационно-санитарного устройства нет». А он мне в ответ: «Ты жирненький, ты и без еды обойдешься!». Я говорю: «Ладно. Без воды перетерпим». А он советует: «В случае чего, в носимом аварийном запасе есть вода и пища». Я отвечаю: «Запас на всякий случай трогать не буду. Обойдемся без еды, а то неизвестно, куда сядем».
- Володя, - Ляхов безошибочно узнал пробившийся сквозь легкое потрескивание помех голос Рюмина, - сейчас постарайтесь с Абдулом работать очень быстро и точно. Все вопросы переносим «на потом». Понятно? - Понял, Валера, - кивнул Ляхов и приготовился внимательно слушать. - Первое, что ты должен сейчас сделать, - продолжал скороговоркой Рюмин, как будто боялся не успеть сказать все, что хотел, - это отключить бортовой компьютер от сети электропитания. - Понял, выключить компьютер из сети, - повторил Ляхов и щелкнул тумблером на пульте. Зеленый огонек на панели вычислительной машины мигнул и погас. - Выполнено, Валера! - Включи в сеть компьютер, - распорядился Рюмин. Ляхов снова щелкнул переключателем на пульте. Компьютер радостно замигал огоньками и заурчал. - Компьютер включился, тестируется, - сообщил Ляхов. - Молодцы, ребята, - в эфире раздался облегченный вздох Рюмина. - Сейчас мы загрузим вам новую программу посадки и на следующем витке, где-то около четырех часов утра, будем вас сажать. - А если вдруг опять что-нибудь в системе управления забарахлит? - с опаской осведомился Ляхов. - Да не должно вроде бы... Ну, а если опять техника заартачится, вырубай к ядреной фене всю эту автоматику и сажай корабль на ручняке! Понял? - Понял, Валера, - уже не сдерживая эмоций, громко захохотал Ляхов. - К ядреной фене и на ручняке!
«Я проверил все управляющие слова, был заложен тормозной импульс сто две секунды, - вспоминал уже на Земле Владимир Афанасьевич. - Я говорю Центру управления полетом: «Я вам уже не верю!». Меня Рюмин очень разозлил. Перед спуском заставил оператора связи читать целый лист рекомендаций. Я им говорю: «Времени мало, последний сеанс связи перед спуском». А оператор читает медленно, под запись. А Рюмин кричит на него: «Читай быстрее! Просто прочти». А я говорю ЦУПу: «Давайте я расскажу вам, как я понял, а вы меня подправите, если ошибусь!». А Рюмин кричит: «Нет. Пусть читает, а ты дашь квитанцию!». После этого я перешел на односложные ответы: «Это сделали?» – «Да». «А это?» – «Нет» – и все. А Рюмин торопит оператора: «Читай быстрее!». Если бы Шаталов не вышел на связь, то я не знаю, что бы я сказал Рюмину». Вот такая была нервная ситуация… Но опасения Ляхова оказались напрасными - переходить на ручное управление не пришлось. После четырех часов утра по московскому времени стрелка на бортовом хронометре успела отсчитать всего пятьдесят четыре секунды, как тормозной двигатель корабля автоматически включился в расчетном режиме, выплюнув в окружающее пространство оранжево-розовую струю раскаленного газа.
Что интересно, так это то, что должные выводы из этой истории трудного возвращения на Землю Владимира Ляхова и Абдула Ахада Моманда так и не сделали. 21 декабря 1988 года, после завершения рекордного годового космического полета на Землю возвращаются Владимир Титов и Муса Манаров. С ними летит и французский космонавт Жан-Лу Кретьен, который проработал в космосе около месяца по советско-французской научной программе. На станции «Мир» остались Александр Волков, Сергей Крикалев и Валерий Поляков, которому еще предстояло летать более года. Владимир Титов, Муса Манаров и Жан-Лу Кретьен заняли места в космическом корабле «Союз ТМ-6». Расстыковка прошла штатно. Включилась программа спуска. Но программа как включилась, так и выключилась. Произошла ситуация, которая была похожа на задержку с посадкой предыдущей экспедиции посещения Владимира Ляхова и Абдула Ахада Моманда. Оборудование на «Союзе ТМ-6» толком никто не проверил, понадеялись на авось. Правда, опыт работы Центра управления полетом в экстремальной ситуации уже имелся. Поэтому на этот раз космонавтам сутки ждать посадки не пришлось. С Земли перезагрузили бортовую вычислительную машину, и успешная посадка произошла на третьем запасном посадочном витке.