Навигация:
Выпуск товаров народного потребления
Санитарная обработка пассажиров поездов в военные и послевоенные годы
Бывший патронный завод №304 в Кунцево (будущий Московский радиотехнический завод)
Срочная служба: призыв из ВУЗа, учёба в ЧВАУШ на бортрадиста
Продолжение подготовки бортрадиста в новом училище, город Резекне (Латвия)
Практические занятия на технике
Выпуск авиационных специалистов
Антиобледенительная система Ту-4 и пневматические протекторы передней кромки крыла, стабилизатора и киля
Проверка ПВО
Нарушитель границы в строю советских бомбардировщиков
Телевизор Sony как драйвер развития элементной базы отечественной РЭА
Неэлектропроводная смазка, покрытие контактов и надёжность разъёмов
1960-ые годы — диверсионная база неподалёку от Астрахани
Модернизация Московского радиотехнического завода под выпуск С-300 для ПВО страны
Контроль функционирования типовой цифровой ячейки аппаратуры С-300
... работал я на заводе конструктором, руководителем конструкторской группы, руководителем конструкторского бюро, начальником одного, потом другого цехов, 7 лет Главным технологом, почти 7 лет Главным инженером и почти 15 лет директором и Генеральным директором завода. За все годы завод неоднократно переименовывали: то он был заводом № 304, п/я № 15, Кунцевский механический завод, потом п/я А-1172 и, наконец «Московский радиотехнический завод». За годы моей работы на заводе только военной техники: С-25, С-75, С-125, С-200 было выпущено более 2500 дивизионов. Большая часть из них была поставлена за границу, 242 дивизиона С-300 разных модификаций в основном для Советской Армии и немного за границу.
Завод с 1954 года освоил производство телевизоров. Сначала это были «Зенит», «Луч», потом знаменитые «Старты» - первые в Советском Союзе телевизоры на печатных платах.
...
Вся работа по освоению и выпуску телевизоров проходила, в сущности, во исполнение решения Правительства о том, чтобы каждый завод, выпускающий военную технику, наряду с ней выпускал товары народного потребления и окупал бы свою зарплату выпуском этих товаров народного потребления. Это было правильное решение, но, не смотря на усилия Министерства, в целом по стране это дело шло очень туго. Отношение многих директоров военных заводов, а с ними и всего руководящего состава было таково, что они «бежали» от этой задачи как «чёрт от ладана», потому что серийное производство-очень трудное и хлопотливое дело. Ежемесячто на каждой коллегии Министерства показывались и оглашались итоги работы заводов по освоению выпуска товаров народного потребления (ТНП). И если какой либо завод добивался выпуска ТНП в объёме 10 копеек на 1 рубль зарплаты коллектива завода, то его уже начинали хвалить. Наш завод был передовым и в этой работе. На каждый рубль зарплаты выпускали на 3,2 рубля товаров народного потребления и таким образом окупали не только зарплату всего коллектива, но и развивали свой социальный быт.
На станции мы встретили военный эшелон с воинской частью, которая направлялась на передислокацию. Эшелон стоял. Солдаты курили у вагонов. Увидели нас. Повели в вагон-теплушку и угостили свежим хлебом с лярхом (так называли свиное топлёное сало). В вагоне стояла открытая бочка этого сала. Оно было белое-белое. Солдаты брали кинжалами сало из бочки, обильно покрывали им ломоть хлеба и давали нам. Рассказали, что сало это было из Америки (США), поставленное в нашу страну по ленд-лизу. Было вкусно. Поели до сыта... Был уже вечер, смеркалось...
Вскоре подошёл из Сталинграда-1 «наш» поезд Сталинград-Москва. Сели все в один вагон. Проводница посмотрела на нас удивленно, и смотреть документы не стала. Вагон был плацкартный. Места не все заняты. Мы расположились в одном купе. На полках расстелили свои шинели, сняли сапоги и постепенно под стук колёс вагона уснули...
К вечеру другого дня мы были уже в Москве на Курском вокзале. Если в поезде всё было обыкновенно, спокойно, то здесь уже чувствовалась строгость, требования подчинения организованному порядку для всех. Все пассажиры выходили из вагонов на платформу и дальше шли к вокзалу. Но в конце платформы справа и слева стоял ряд милиционеров вперемежку с военными. Было образовано два прохода к вокзалу, и людей сортировали по внешнему виду. На вид грязных, неопрятных, растрепанных пускали по одному проходу, а других на вид чистых, опрятных пропускали по другому проходу. Тех. кто попадал по первому проходу, пропускали в вокзал и по лестнице отправляли вниз, в полуподвальное помещение. Там разделяли женщин от мужчин и проводили им санитарную обработку. Их обязывали раздеться до гола, завернуть одежду и обувь в единый тюк-свёрток, вешали на этот сверток первый жетон, а второй отдавали в руки владельцу. Всё это дальше отправлялось на прожаривание в специальной камере в подвешенном состоянии при большой температуре, которую не выдерживают никакие паразиты. Голых людей направляли в обыкновенное банное отделение, где давали тазики, свежие мочалки и мыло. Люди там мылись и по истечении необходимого времени одновременно выпускали людей из банного отделения в зал, куда уже были привезены тюки-свёртки прожаренной одежды. Люди одевались, обувались и их выпускали уже в зал ожидания вокзала. Тех людей, кто не попадал в проход на санобработку, пропускали в зал без всякой санобработки, только у некоторых проверяли документы.
Надо сказать, что в санобработку попадало по нашему определению примерно 2/3 всех приехавших на поезде пассажиров. Так по всей стране после войны шла борьба за нормализацию санитарного состояния людей в городах и посёлках, а в целом-то — за здоровье людей.
Завод строился и рос на глазах, но военной продукции сначала выпускалось мало. Одно время в цехах делали коробки скоростей для мотоциклов ИЖ-50 и отправляли их в Ижевск на завод № 74, где я работал раньше. Выпускали зенитно-артиллерийские системы: СОН-2, СОН-ЗК, СОН-4. Но вскоре пришло задание - освоить производство и выпускать изделия «Эхо-1», «Эхо-2», «Эхо-3». Это были установки для разведки ураносодержащих слоёв земной коры. На танкетке с гусеничной ходовой частью в миниатюрной кабине устанавливались мощный излучатель электромагнитных волн с направленностью в землю (под танкеткой) и приёмник отражённого сигнала с индикацией, показывающей наличие или отсутствие ураносодержащих слоёв в облучаемой толще земли и ориентировочную способность их. Готовили производство и выпускали эти установки 2-3 года.
Параллельно завод готовился к выпуску первой системы ПВО (противовоздушной обороны), имеющих зашифрованное название С-25. Чувствовалось во всём, что работа уже в 1950 году по этому направлению велась большая: строились новые корпуса зданий, реконструировались старые здания, продолжался набор рабочих кадров из соседних областей и т.д. Технические отделы по времени работали столько, сколько было нужно для выполнения срочного задания. Одновременно на заводе была открыта Промышленная академия НК Вооружения для подготовки руководителей предприятий. Нам - конструкторам, работающим за кульманом, ставилась задача, и мы её выполняли, работая иногда с утра и до утра. Оплачивался такой труд сдельно, т.е. сколько заработал по установленным расценкам, столько и получишь. В цехах рабочие работали с оплатой в основном только по сдельной форме оплаты труда.
Учёба наша шла по плану, равномерно по отработанному режиму и расписанию. Ничто не предвещало перемен. Мы уже знали, что все будем распределены по воинским частям Дальней Авиации и, наверно, работать, и летать будем на самых современных бомбардировщиках дальнего действия Ту-4. В учёбе был сделан уклон на изучение радиоаппаратуры этого самолёта. Приёмники были очень чувствительными. До сих пор вспоминаю устройство основных настроечных переменных конденсаторов. В приёмнике их было два. Габаритами каждый был с поллитровую стеклянную банку, громоздкий. Но за счёт большой поверхности и точности конденсаторных пластин, а в каждом их было штук 6-8, достигалась мощная чувствительность и избирательность.
После изучения конструкции и характеристик самолёта ЛИ-2, нам очень подробно преподавали конструкцию американского бомбардировщика средней дальности Б-25 (В-25). Двухмоторный с мощностью каждого мотора 2400 лошадиных сил (фирмы «Райт-Циклон»), двухкилевой, с мощным вооружением и круговым обзором — самолёт этот поставлялся в СССР в последние годы войны и имел значительные успехи уже на конечной стадии войны. Наши лётчики уважали этот самолёт. Некоторые преподаватели наших курсов в период войны воевали на них. Слабым звеном в этом самолёте было то, что всё управление было сделано на гидравлических устройствах, на гидравлике (масло типа нашего вазелинно-приборного). А, как известно, гидравлика — сложная механика, требующая очень большой квалификации, профессиональной культуры и постоянной заботы. Как правило, все звенья систем управления дублировались.
Училище только что организовывалось. Это был первый набор курсантов. Здесь нас и начали учить военной специальности - авиационный бортовой техник. Курс обучения - год и два месяца. Начали мы посещать занятия, влились в учебный поток. Всё начиналось только-только. На начало занятий мы опоздали всего недели на две. Быстро освоились. Сразу напишу кто такой бортгехник в экипаже самолёта. Это и не рядовой и не командир. Это специалист широкого авиационного профиля. В самолёте, когда в полёте всё хорошо, он вроде никому не нужен, а когда что-то не ладится, он всем нужен. И его главная задача - по максимуму обеспечивать работоспособность внутренней техники, аппаратуры на протяжении всего полёта, устранять по-возможности все неисправности, которые вознинают в полёте. Особая задача — помогать бортовому инженеру в самых ответственных обстоятельствах полёта - это на взлёте и при посадке. Место его - рядом с бортинженером на откидном кресле спиной по направлению полёта, как сидит и бортинженер. На самолёте Ту-4 перед бортинженером была расположена огромная приборная панель (примерно 1,5 метра высотой и 1.0 метра шириной). Вся она набита приборами, показывающими режимы работы 4-х двигателей самолёта и всех других его систем и с массой разных переключателей. Бортинженер поручает бортгехнику следить за показаниями отдельных приборов систем и в необходимых случаях докладывать ему об отклонениях от нормы, но иногда бортинженер поручает ему рычагами держать обороты или наддув двигателей. Это самые ответственные рычаги управления в режиме взлёта и посадки. Они дублированы с рычагами управления командира и второго пилота.
В отличие от занятий в «Коробочке» здесь было ещё много неблагоустроенности в классах, не было массы информации по специальности, как было там. Не было такой основательности везде, как было там, в старом знаменитом училище. Но надо отдать должное людям. Офицерский преподавательский состав был очень высокого класса и по теории, и по пракгике. Это были поистине «Золотые преподаватели». Оценки по прошедшему материалу ставили, но они им нужны были только формально. Их главная задача была такой, чтобы каждый курсант в классном отделении понял и запомнил на всю службу те знания, которые он получил на уроке. И, если курсант, что-нибудь не понимал, они готовы были несколько раз повторить, но чтобы знания были у всех на достаточном уровне. Доходило вплоть до того, что если у преподавателя что-то не получалось по объяснению, он обращался к тому или другому курсанту и ставил задачу: «Курсант Иванов (например) объясните всем и курсанту Козлову (например), как Вы понимаете этот раздел занятий». И курсант Иванов с удовольствием, по-своему объяснял, даже жестикулируя, как он понял теорию или задачу. Понимали его все, так было лучше. Офицеры-преподаватели добивались того, чтобы все знали материал изучаемого предмета на «хорошо» и «отлично».
К нашему небольшому удивлению, здесь мы начали изучать конструкцию самолёта Б-25. Начали мы его изучать ещё в «Коробочке». Много уже знали о нём, что-то уже было не ново. Но мы так же, как и все, прослушали этот курс сполна и тоже с интересом. Изучение Б-25 длилось месяца четыре. А потом стали очень подробно изучать характеристики и конструкцию нашего основного самолёта Дальней авиации - Ту-4. Впечатляющие отдельные характеристики помню и теперь.
В начале сентября из города Шауляй по железной дороге на открытых платформах в зачехлённом виде привезли 12 самолётов Б-25. Рассказывали, что на шумерлинский военный аэродром их пригнали своим ходом, то есть лётом. Там отсоединили крылья, погрузили на платформы и в таком виде привезли в город Резекне. В таком же виде их прикатили на собственных шасси тягачами на учебный аэродром. Установили на приготовленные стоянки. Прибывшие из авиационных частей специалисты собрали их снова в боевое состояние: присоединили крылья, обеспечили работу механизмов управления посадочными щитками, элеронами, триммерами, сигнализацией и всем, что нужно. Ну, как всё полагается в боевом состоянии. Эти самолёты стали учебными экспонатами нашего училища, то есть нашими.
В сентябре месяце один день в неделю практические занятия с нами проводились непосредственно на этом аэродроме на «живой» технике - на самолётах Б-25. Всегда эти занятия были очень интересными. Мы излазили, прощупали всё, что было доступно глазу и рукам. Знали каждый лючок, каждый прибор, всю фюзеляжную начинку и особенно двигатель. Нас сначала научили регулировать отдельные части устройств и двигателей, устранять всякие неисправности. Потом научили запускать двигатели в работу и гонять их по предполетным режимам: сначала по режиму разогрева, а потом и по предвзлётному режиму. Мы знали эти графики, как таблицу умножения. На эти занятия классными отделениями мы приходили в своей одежде.
На аэродроме надевали лётную одежду. Всё как положено. В кабине пилотов каждого из нас сажали на командирское кресло, преподаватель (офицер) занимал место второго пилота. Занятия с каждым про водились индивидуально. Переговоры курсанта и преподавателя велись по самолётному переговорному устройству - на голове шлем с наушниками и микрофоном. Ревели моторы на занятиях, как в боевой обстановке. Потом по плану обучения мы стали самолёты выгонять со стоянки, пробегать по рулёжным дорожкам и снова заезжать и становиться на свою стоянку. Крепиться и т.д. Вместе с нами на занятиях всегда были механики, мотористы и, конечно же, наш боевой преподавательский состав. Они наблюдали за нашими действиями, выполнением команд и т.д.
Пришло время наших выпускных экзаменов. Как таковых экзаменов не было, а было выполнение практических заданий. Преподаватели ставили задачу. Например — проверить работу управления взлётно-посадочными элементами самолёта. Нужно знать расположение управляющих и исполнительных механизмов взлётно- посадочных щитков, щитков стабилизатора и киля, элеронов и тормозов, осмотреть их, поработать ими, и доложить своё заключение об их состоянии. Иногда преподаватели заранее вводили в какой-нибудь механизм неисправность. Если экзаменующийся её нашёл и устранил - значит отлично. Всех нас аттестовали. В личные дела вложили аттестаты.
Присвоили нам всем звание сержант и младший сержант авиационный. Я получил звание - сержант авиационный. А ответ на наш общий вопрос: «Почему так? Ведь мы будем служитъ на офицерских должностях!» Был простой: «Звание младший лейтенант авиационный вам будет присвоено после окончания срочной службы по призыву, т. е. в октябре 1953 года». Так по конституции СССР. Мы должны отслужить 3 года - такой был срок срочной службы в Авиации. А потом автоматически нам будет присвоено офицерское звание по результатам окончания училища. Если кто захочет остаться на службе в Армии, его с удовольствием оставят. По распределению я был направлен в полк Дальней Авиации, расположенный в местечке Скоморохи под городом Житомир. Туда были направлены 5 человек из всего выпуска.
Часто полёты проходили с использованием кислородных масок. После полёта, когда уже самолёт зарулил на свою стоянку, встал, и выключились двигатели, сразу же вступают в действие наземные специалисты: авиационные техники, механики, мотористы. Всё время полёта самолёта у них является временем ожидания. Летный состав выходит из самолёта. После длительного полёта все уставшие, и сначала, как говорили «надо ухватить ногат землю», чтобы ноги почувствовали некачавшуюся основу — землю. Второй пилот даёт команду экипажу построиться. Командир кратко говорит о результатах полёта и благодарит экипаж. Лётный экипаж — в столовую и на отдых. Иногда были отклонения от ухода сразу в столовую. Было и так, что после благодарности командира, мой борт инженер потихоньку говорил мне: «Володя, давай». Это был знак, чтобы я набрал спирта из бака антиобледенительной системы самолёта и дал бы возможность выпить каждому столько, сколько он захочет. К этой операции каждый борттехник любого экипажа всегда был готов.
Антиобледенительная система самолёта работала на чистом пищевом этиловом спирте. Под полом кабины ФЗ располагался 100-литровый бак антиобледенительной системы. Перед каждым полётом его проверяли и при необходимости пополняли до метки 90 литров. Проверку и пломбирование этого бачка проводил инженер эскадрильи (это входило в его обязанность). При включении антиобледенительной системы в полёте специальные насосы под давлением по трубкам гнали спирт под каждый «кок» двигателя [Кок - двигателя - самая передняя часть двигателя, которая закрывает механизм крепления винтов к валу двигателя, представляет собой колпак со сферическим дном. Колпак одевается дном - по полёту, и крепится с передней части всего двигателя впереди винтов. Служит, как обтекатель воздуха.], и оттуда спирт по специальной трубке направлялся на ребро атаки каждой лопасти винта. Далее воздушным потоком спирт распространялся по всей поверхности лопасти. Таким образом, за счёт омывания поверхности лопастей пропеллера (в авиации его называют винтом) спиртом, они предохраняются от обледенения (спирт не замерзает). Примерно по такой схеме проводится и антиобледенение плоскостей (крыльев) самолёта.
Дополнительно на ребре атаки каждой плоскости были устроены резиновые протекторы, которые периодически надувались и сдувались, создавая условия невозможности обледенения ребра атаки плоскости (крыла). Из бака антиобледенительной системы на наружной поверхности обшивки правого борта самолёта выходила трубка диаметром 7 мм для сообщения емкости бака с атмосферой (для обеспечения давления в баке, равного атмосферному). Отверстие от этой трубочки на огромном фюзеляже самолёта заметным никак не было. Но все борттехники знали её место расположения. И у каждого была резиновая трубочка (называли «шнурок») длиной метра 1,5 с наружным диаметром - 6 мм. Шнурок просовывался в отверстие на борту самолёта в бак со спиртом, а дальше другой конец - в рот на подсос и спирт потёк тонкой струйкой в литровую крышку бортового термоса. Выпили и пошли переодеваться, и в столовую.
Дружественная обстановка в экипаже царила всегда. В полёте все знали своё «место» по должности и обязанности, но отношения были самые братские. Командира мы называли по имени-отчеству, а остальные все общались между собой только по имени. Борт-инженера я называл тоже по имени-отчеству. Ему было лет 38, и мне он был как старший товарищ и командир. Командир экипажа иногда обращался к нам, называя по должности, но в основном по имени.
Подготовка к очередному полёту заканчивалась... Взлетело дежурное звено реактивных истребителей МИГ-6. Никто не обратил на это особого внимания. Они всегда день и ночь стояли на своих площадках с ближней стороны взлётно-посадочной полосы. Стояли два звена на Первой боевой готовности. Это когда самолёты готовы на взлёт и лётчики сидят уже в них. Только поступит команда с командного пункта, и они идут на взлёт. И в этот раз было так же. Они улетели. Через некоторое время из КП взвилась красная ракета. Это значит - отбой нашим полётам. А через 20 минут на наш аэродром сел ИЛ-28 - легкий 2-х моторный реактивный бомбардировщик без опознавательных знаков. Его посадили истребители. Они же его и сопроводили на одну из свободных стоянок Ту-4-го. Мы все это видели, наблюдали, как и другие экипажи. Со своих стоянок. К этому же времени на машинах примчался вооружённый взвод охраны, а с ним и дежурный по гарнизону - офицер. Самолёт окружили... Двигатели выключились. Открылась форточка остеклённой кабины пилотов. Дежурный по гарнизону на русском и английском языках громко произнёс команду — экипажу покинуть самолёт, выйти. Через несколько минут экипаж, 4 человека, вышел из самолёта. Все они были одеты в нашу советскую зимнюю лётную форму. Охрана их окружила, забрала личное оружие (пистолеты), посадила в закрытую машину типа ЯАГ и увезла в штаб...
Целый день и вечер по всему гарнизону шли разные разговоры об этом самолёте. На следующий день стало всё известно. Оказалось так. Командование Авиацией Советской Армии направило самолёт без опознавательных знаков и сигналов в контрольный полёт для проверки всех служб ПВО и Авиации на бдительность и способность принять эффективные меры обороны. Самолёт с советским экипажем взлетел с подмосковного военного аэродрома. Летел на высоте 10 ООО метров по курсу Москва Киев. На занятиях нам рассказали, что первый раз его засекли над Тулой - пропустили, потом засекли ещё раз над Орлом и Курском, но тоже пропустили. Приняли эффективные меры только тогда, когда он уже приближался к Киеву. Вот его там и перехватили истребители, вели и посадили на нашем аэродроме. Говорили, что после этого события были «большие разборки» и приняты строгие меры такие, что многие командиры и даже генералы не досчитались своих звёзд на погонах...
В один из дней была объявлена подготовка к полёту. На следующий день - вылет на бомбометание всей авиационной дивизией. В день вылета было хмурое ранее утро. Высокие перистые облака. После взлёта набрана заданная высота -1500 метров. Поступила команда «идти» на цель кильватерной колонной. Так и «пошли». Курс - Херсонский полигон. Чем ближе к морю, тем ниже облака. Цель закрыта облаками. Бомбометание по приборам. Самолёты идут друг за другом. Выход с бомбометания над морем. Разворот над морем на 180°. Дальше курс на Киев, Житомир. Посадка на своих аэродромах. Полёт нашего экипажа почти заканчивался... Вдруг по эфиру поступила команда - всем экипажам, кто в воздухе немедленно садиться на ближайшем аэродроме. Наземным службам тоже прошла команда принять ближайшие самолёты. Команда - командой, она принята, но чтобы её выполнить очень много хлопот и в воздухе и на земле... Мы как раз были над Борисполем. Там и сели...
Оказалось, что главные события развивались таким образом. При развороте над морем в нашу кильватерную колонну в промежуток между нашими самолётами очень расчётливо «вошёл» из-за моря чужой самолёт без опознавательных знаков и сигналов. Оптической видимости не было. Наши экипажи увидеть его не могли. А служащие на радарах видимо в этой длинной кильватерной колонне не поняли, что это «чужой» ... странно, конечно, но факт. Так он летел в нашей колонне почти до Киева - не долетел примерно 50 км. На подлёте к Киеву он сбросил 3-х диверсантов, сам же сделал разворот и по нашему же маршруту на бомбометание в суматохе «ушёл» за море... Всех троих диверсантов в последствии поймали...
23 июля 1963 года приказом № 00260 Московского областного СНХ наш завод № 304 переименовали в Кунцевский Механический завод (КМЗ). Многое в этом для простых тружеников завода было странно, непонятно. Изменилось только то, что если раньше территории завода и рядом расположенного НИЭМИ (Научно-исследовательский электромеханический институт) были открытыми, как бы общими, то после этого нововведения быстро построили железный забор и большие железные ворота закрыли на большой замок. Ворота оставили, чтобы можно было спецтехнику перевозить с одной территории на другую. И. если раньше люди из НИЭМИ ходили обедать в заводскую столовую, то теперь они обедали только в своей...
Летом 1963 года знаменитый «Ансамбль песни и пляски им.Александрова» выехал на гастроли в Японию. Выступления там проходили на самом высоком уровне. Приемы тоже соответствовали успеху... На одном из приемов весь ансамбль пригласила на выступление фирма «Sony»... После выступления ансамбля руководство фирмы в знак благодарности подарило 3 малогабаритных телевизора «Sony» на кинескопе 23 см по диагонали. Телевизоры эти были переносными со своей аккумуляторной батареей. А порядок обращения с подарками заграничных фирм задолго до этих событий был таким: Если подарок стоил меньше 50 американских долларов, то его может забрать тот, кому подарили, в личное пользование, если же подарок стоил больше 50 американских долларов, то каждый, не зависимо от того, кому был подарен этот подарок, должен был сдать его в пользу государства. Был установлен и специальный порядок сдачи таких подарков. Куда же они дальше назначались, мало кто знал.
Так вот, в соответствии с этим порядком 3 телевизора «Sony» «Ансамбль песни и пляски им. Александрова» по приезде в Москву сдал государственным органам. И они дальше попали в ЦК КПСС, а там к Устинову Д.Ф. - секретарю ЦК КПСС по оборонной промышленности. Д.Ф.Устинов сначала пригласил к себе нашего директора завода - Чучалова А.М., познакомил его с этими подарками, а потом приехал на завод сам... В кабинете директора завода собрали совещание со специалистами завода. На этом совещании присутствовали, конечно, директор завода (Чучалов А.М.), главный инженер (Вюцш В.В.), начальник КБ (Горшков Л.И.) и главный технолог (Сосницкий Н.Г.) и нас было человек 15. Дмитрий Федорович коротко поставил задачу: ЦК КПСС и Правительство страны поручают нашему коллективу в течение года освоить производство такого телевизора на отечественной элементной базе и со следующего года организовать его серийное производство... Нам - специалистам - эта задача была как «удар по мозгам»... Попросились выступить. Он очень внимательно слушал каждого... Мы отметили, что в нашей стране нет такой радиоэлектронной элементной базы, чтобы приступить к разработке конструкции такого телевизора..., нет многих материалов такого качества, нет таких кинескопов и все другое...
Когда он почувствовал, что нас «понесло», вежливо остановил все дебаты и сказал, что: Нам ЦК КПСС не случайно поручает эту работу, а потому, что нам доверяет ее выполнение и знает, что мы можем с этой задачей справиться; Наша задача состоит не только в том, чтобы разработать конструкцию и технологию производства этого телевизора, но и подготовить ряд проектов Постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР о развитии микроминиатюрной радиоэлектронной элементной базы и освоение ее в серийном производстве на ряде других заводов...; Нам будут помогать и контролировать исполнение Военно- промышленная комиссия при ЦК КПСС и Совмине, наше Министерство (был Министром тогда Калмыков В.Д.). «Вот так задачка!» - думали мы. А время на ее выполнение - всего один год...
Привезли телевизоры. Прямо в кабинете главного инженера мы стали разбирать один из них на детали, другой - на сборки и узлы, стали изучать японскую конструкцию. Потом эта работа переместилась в телевизионный отдел КБ, который был расположен в корпусе цеха № 31 (головной цех по выпуску телевизоров). Оказалось, что многое в японской конструкции телевизора нам не известно... Например. ПТК-переключатель телевизионных каналов барабанного типа. По конструкции он был такой же, как и в нашем «Старте», только в два раза меньше (все детали в миниатюрном исполнении - кто у кого «позаимствовал» такое принципиальное устройство не ясно), но и не в этом суть дела. А в том, что ПТК у всех наших отечественных телевизоров были сухими, и при переключении с канала на канал происходил грубый стук, как будто внутри телевизора кто-то бьет молотком. У японцев же весь маленький ПТК был полностью обильно обмазан густой светлой смазкой, по внешнему виду напоминающей нашу смазку - ЦИАТИМ-201. И от этого при переключении каналов грубых звуков не слышно, а происходит плавное переключение... Очень сильно нас удивило это. По-нашему, при включении электропитания все должно было замкнуться и сгореть. Исследовали. Оказалось, что смазка японская - неэлектропроводна... Вот так!.. Включили в эту работу «НИИ масел и смазок» (такой был в Москве в те времена, теперь его давно уже нет). Там удивились, развели руками - у них ничего подобного нет. Потом мы «набрали-наскребли» баночку грамм 50-70 этой смазки отправили им с задачей сделать свою отечественную неэлектропроводную смазку... Примерно через полгода они это сделали...
Другой пример, подобный первому... У них все контакты разъемных колодок - золоченые, да и корпусные металлические части - блестящие, незолоченые - все обладают отличной паяемостью (очень хорошо паяются). Мы даже попробовали на паяемость выдвижную антенну («усы») и та паяется отлично. У нас же и тогда и, к сожалению, и теперь «Проблема контакта» так и осталась нерешенной. Наши разъемы даже в боевой технике отказывают. такие случаи знают все эксплуатировщики в войсках, а на производстве, чтобы припаять немного залежавшийся разъем, лепестки его контактов обязательно подвергаются так называемой технологической операции - «Освежению облуженной части», то есть повторному облуживанию... К сожалению, мы добивались решения этого вопроса, но не добились почти ничего. Когда мы ставили вопрос, чтобы золотить контакты разъемов, на нас смотрели очень неодобрительно — чтобы применить золото в товарах народного потребления, нужно особое Постановление Правительства, распространяющееся на все товары народного потребления, а уж на военную технику и «бог бы велел»... У всех «наверху» сразу возникал вопрос: «Ух, сколько же много золота нужно на это? Это же немерено, невозможно!»... И все тут... А капиталисты золотили и золотят. Здесь я отступаю от своего повествования о работе по созданию нового телевизора. Забегу лет на 18 вперед...
В 1982 году, уже будучи директором завода, я попал в командировку в США. Нас было трое: я, Жегов М.М. от ЦНИТИ и Титов М.И. - от Минского ЦНИИТОП. Задача нам была поставлена Первым заместителем Министра Реутом Анатолием Антоновичем - выбрать для закупки необходимое специальное оборудование для оснащения нескольких заводов Минрадиопрома СССР. В течение 7 дней мы побывали на 8-ми фирмах и на промышленной выставке в Анахейме (это пригород Лос-Анджелеса), выбрали оборудование, все прошло нормально... Будучи на одной фирме в кабинете вице-президента фирмы мы увидели на стене большое - во всю стену панно с различными контактами. Одно из подразделений этой фирмы централизованно по заявкам изготавливало самые различные контакты для разъемов в любую аппаратуру. Мы увидели не только обилие различных контактов разъемов, но и то, что они все золоченые... Порасспросили «так из далека» у этого фирмача о покрытии и о вопросах надежности разъемов... Он удивился, сказал, что у них такой проблемы как отказ контактов, нет, и пригласил нас зайти в их отдел выставки, когда будем на ней. Мы так и сделали...
Нам показали в работе различное оборудование по производству контактов и наполненные коробки уже готовых золоченых контактов.-.. Этот момент был для меня очень важным, я никогда не забывал, что в промышленности нашей страны «проблема контактов» стояла и стоит на первом плане... Я набрался храбрости, попросил разрешения взять образцы контактов из коробки с собой. Он разрешил... Я сунул руку в коробку, на брал почти полную горсть этих контактов — и прямо из руки высыпал их себе в карман пиджака... Он - ничего, не обратил внимания, а может быть просто ему было неудобно останавливать мое нахальство...
Возвратившись из США на свой родной завод, большую часть золоченых контактов американских разъемов я отдал в химическую и металлографическую лаборатории на анализ... Сделали анализ. Официально мне на обычном лабораторном бланке представили. Для них это был обычный анализ, обыкновенная работа. А у меня «открылись глаза»... Оказывается, все эти контакты разъемов американцы покрывают гальваническим путем сначала никелем (Ni), а поверх никеля гальваническим путем наносят покрытие золотом, толщиной не более 3-х микрон... Вот тебе и разгадка!.. Оказывается, никакого обильного расхода золота на это и не требуется... Вся аппаратура японских, американских, западноевропейских стран выпускается вот с таким покрытием контактов разъемов... Она - надежна и исключает даже само понятие «проблема контактов»... Я доложил все это Реуту A.A., отдал ему результаты анализов и образцы контактов... И уже повторяюсь, но, к сожалению, в нашей промышленности этот вопрос так и остался не решенным...
В центральной газете «Правда» промелькнуло малозаметное сообщение о том, что 30 августа 1964 года при КГБ СССР была организована команда «Вымпел» (это и был спецназ). Основная часть населения страны на это не обратила никакого внимания. Лишь спустя некоторое время, становилось понятно, для чего эта команда была создана. Тоже очень коротко и скромно прошли сообщения о том, что в эти дни на острове недалеко от города Астрахань, была ликвидирована крупная мусульманская диверсионная банда и база, и все... Это было дело рук команды «Вымпел».
Ещё в ноябре 1975 года после осмотра заводской выставки «Кунцево-75» на совещании с руководителями завода Председатель Совета Министров СССР А.Н.Косыгин определил Главной задачей заводского коллектива - освоение серийного производства ЗРК С-300 (тогда уже пошли модификации: С-300С, С-300П, потом и другие). Мы понимали, что за этим стоит. Это - дальнейшая технологическая специализация производственных цехов, развитие автоматизации и механизации процессов производства, внедрение поточных и конвейерных линий и т.д. В «Плане технического и социально-экономического развития завода на 1976-1980гг.» - это и было определено. Практически планировалось осуществить развитие каждого цеха. В этом состояла комплексность этого плана. По этому плану к 1980 году были: организованы новые цехи: №№ 11, 14, 23; полностью реконструированы сборочно-монтажные цехи: № 4, 7, 8, 9, 32, 33; механические цехи № 1,2, 3, 5, 6, 17 получили развитие за счет замены старого оборудования на новое современное: обрабатывающие центры, автоматы и полуавтоматы; организован новый цех комплектации ЗИПов - цех № 12. Вместе с этим, развитию подверглись и инструментальный цех № 16, и цех автоматизации и механизации № 19... Всё это организовывалось на новых принципах планирования, подготовки производства и самого процесса производства по АСУП «Кунцево» (АСУП - автоматическая система управления производством).
Должен я, дорогой мой читатель, очень коротко остановиться на каждом цехе. Были построены два новых производственных корпуса: № 134 и № 135. В корпусе № 134 (общей площадью 10 тыс. кв. метров) были созданы два современных производственных цеха № 14 и 23. Цех № 23 - цех по производству многослойных печатных плат - основан на технологическом методе металлизации сквозных отверстий. Это: установки экспонирования, автоматические линии химической и гальванической обработки слоёв печатных плат и самих «пакетов» фирмы «Кемкат», многоэтажные прессы фирмы «Бюркле», 4-х шпиндельные автоматы сверления фирмы «Индустриал»... были закуплены за границей. Другое оборудование, как автоматические гальванические линии общего применения, автоматы бластирования абразивной пульпой отверстий печатных плат, автоматы контроля были разработаны и изготовлены силами Отдела Главного технолога и Отдела автоматизации и механизации с его цехом. Был тщательно отработан весь цикл производства МПП — многослойных печатных плат по всем 112 операциям, и мы вышли на запланированный выпуск 5000 штук 12-тислойных типовых ячейковых плат аппаратуры С-300 в месяц. Кроме этого все было отработано и на выпуск ОП - объединительных 22-хслойных печатных плат размером до 600x600 мм. Таким образом, была коренным образом решена задача обеспечения производства аппаратуры С-300 на перспективу. А перспективу определил для нас Дмитрий Федорович Устинов, когда он в один из приездов к нам назвал, что всё производство нам нужно строить на выпуск 15 4-х дивизионных полковых комплексов С-300 в год. Вот так-то!!! Минрадиопром и ВПК (Военно-промышленная комиссия) строго контролировали наши расчеты и действия...
Другой цех - цех № 14, организованный в этом новом 134-м корпусе, был создан из двух отделений как комплексный цех гальванических и лакокрасочных покрытий. Гальваническое отделение состояло из 12 полуавтоматических линий УГАЛ [технический термин «Универсальная гальваническая автоматическая линия», были ещё ПОРТАЛ - их мы не применяли], обеспечивающих самые различные виды покрытий - всего 44 вида, начиная от простых видов: цинкование, оксидирование, анодирование, и кончая покрытием драгоценными металлами: серебрение, палладирование и золочение. Помещение покрытия драгметаллами было «закрытым», туда был доступ только рабочих - участников этих процессов... Все гальванические линии полуавтоматическими были только из-за того, что навешивание деталей на раму перед покрытием и съём деталей после покрытия производились вручную... Остальные операции все выполнялись автоматически. Объяснялась ручная работа по навеске и съему деталей большой номенклатурой покрываемых деталей, их было у нас более 100 тысяч наименований (или говорят ещё позиций, разновидностей). Для управления этими линиями был создан специальный центр автоматического управления гальваническими линиями. Он располагался на антресолях этого цеха за стеклянной перегородкой, чтобы создать возможность наблюдения за всеми процессами в цехе... Он отрабатывал и выдавал автоматические команды на очередность завески тех или иных деталей на покрытие и команды манипуляторам на перемещение рам с деталями из одной ванны в другую, по технологическому циклу, а также выдавал команды по температурным и электротоковым параметрам в каждой отдельной ванне и осуществлял контроль их. Для обеспечения нормальных производственных условий работы была создана целая система приточно-вытяжной вентиляции. Более 50- ти мощных вентиляторов стояли в подвальном помещении здания со специальными воздуховодами выброса отработанного воздуха от ванн наружу здания и специальными воздухозаборниками свежего воздуха для подачи в помещения цеха...
Для подготовки растворов, их регенерации было создано специальное отделение цеха там же в хорошо оборудованном подвале корпуса вместе с цеховой химико-аналитической лабораторией... Рядом с этим корпусом в последующие годы был построен 5-ти этажный (два этажа под землей и 3 этажа над землей) корпус - очистные сооружения, обеспечивающие химическую и механическую очистку стоков и сброс очищенных вод в канализацию. За качеством стоков строго следила заводская химлаборатория. Иногда мне приносили в колбах образцы сточных вод и утверждали, что их можно даже пить... Правда, признаться, я никогда не пробовал пить эту на вид чистую прозрачную жидкость... Но штрафов от районного Санэпиднадзора не было...
В лакокрасочном отделении были устроены 6-ть полуавтоматических линий покрытия деталей самыми различными лаками и красками с мощными конвейерными линиями сушки. Покрытия отвечали всем требованиям конструкции изделий. Обеспечивались они традиционными методами покрытия из пульверизаторов вручную, а также автоматически роботами. Правда, это было только на одной линии покрытия серийных деталей. Практика показала, что в многономенклатурном производстве работа традиционными методами покрытия из пульверизатора более эффективна и по качеству, да и по оперативности...
Характерной особенностью этого цеха, как никакого другого, было то, что он был оборудован уникальной системой пожаротушения... При определенной, я бы сказал - небольшой, степени задымленности срабатывали сигнализаторы задымленности, от них включались водяные насосы, расположенные в подвале корпуса и вся площадь производственного зала с потолка накрывалась шквалом воды в виде сильного дождя... Я в этом убедился лично и при сдаче цеха в эксплуатацию, когда включали всю эту систему, и при самопроизвольном её включении, когда однажды она сработала ночью и мы утром пришли в цех. залитый водой по всей его площади.
Надо отметить, что весь проект этого цеха был разработан в МГПИ (Московский Государственный проектный институт), а конструкции линий и агрегатов и вся организация производства в цехе 14 были разработаны и изготовлены в цехах завода. В 5-ти этажном корпусе № 135, каждый этаж которого был площадью 1200 кв.метров и имел свой технический этаж, были созданы цехи № 11, 8 и 33. Эти сборочно-монтажные цехи обеспечивали комплексное производство ячеек, блоков и шкафов аппаратуры С-300. Всё было построено по технологии следующим образом.
Пятый этаж - это цех № 11 - серийное производство так называемых частных микросхем средней интеграции (серии № 260НК и № 277) для аппаратуры стартовой автоматики и ракетных головок 5Г25 и 5Г17 и субблоков на полосковых платах на поликоровых подложках. Всё это производство практически было создано по образцу производств микросхем, организованных в Зеленограде - практически везде гермозоны с систематическим контролем наличия пылинок в производственном воздухе (у нас допускалось - не более 5 пылинок в кубическом дециметре воздуха). Очень кропотливое, высококультурное производство и по качеству технологии и по качеству условий производства... Основными целями вновь созданного производства были не только повышение технического уровня производства, но и замена высокочастотных узлов, традиционно состоящих из механообрабатываемых деталей волноводных труб, на микрополосковую технику. Изготовленный по тонкоплёночной или даже по толстоплёночной технологии субблок по своему объёму и весу в 7—8 раз меньше субблока, изготовленного по обычной технологии, а по трудоёмкости меньше в 10 раз. Постепенно цех освоился и вышел на выпуск 40 тысяч штук микросхем в год... Четвёртый этаж - это цех № 8 - серийное автоматизированное производство цифровых модулей, входящих в цифровые ячейки аппаратуры С-300.
Третий этаж - тоже цех № 8 - серийное автоматизированное производство цифровых и аналоговых ячеек аппаратуры С-300... И на четвёртом, и на третьем этажах все автоматизированные устройства, начиная от подготовки микросхем и кончая контролем модулей и ячеек, были разработаны и изготовлены специалистами завода. Все микросхемы, субблоки, модули и ячейки спускались на 2-ой этаж в цех № 33 для дальнейшей сборки.
Второй этаж - серийное производство блоков аппаратуры С-300 с автоматизированным контролем на специальных устройствах-стендах.
Первый этаж - тоже цех № 33 - серийное поточное производство с автоматизированными средствами контроля шкафной аппаратуры С-300 и аппаратуры станций Дальнего обнаружения. Так было организовано эффективное комплексное производство от микросхем до законченных блоков и шкафов. В этом заключались комплексные решения по сборочномонтажным цехам. Кроме этого, к цеху № 7 была построена пристройка площадью более 1500 кв. метров. На этой основе он был также реконструирован и стал одним из мощных цехов Радиопромышленности по производству аппаратуры СВЧ (сверхвысокочастотной) с мощным автоматизированным производством, организованным по поточной технологии. А цех № 32 стал специализированным цехом по производству аппаратуры электропитания: ячеек э/питания и выпрямителей, блоков и шкафов э/питания. Здесь были организованы конвейерные и поточные линии по примеру как в цехе № 8. Участок по производству ультразвуковых генераторов также получил развитие на основе создания поточных линий, автоматизации и механизации технологических операций. Вся аппаратура питания, как известно, базируется на трансформаторах, дросселях, катушках индуктивности. И чтобы обеспечить это производство, был организован специальный участок по производству витых магнитопроводов. Это было уникальное производство, оснащённое автоматами, работающими в потоке, где широко использовались новые методы производства, в том числе своя ультразвуковая техника. Всё это было разработано специалистами завода и изготовлено в цехах завода...
Был реконструирован и цех № 9. Он стал специализированным цехом по выпуску стендовой и специальной контрольно-испытательной аппаратуры, а во вновь построенной высотной пристройке был организован специальный участок антенн радиолокаторов «Орбита», «Амазонка». «Кама-А», «Кама-Н». Последние являлись станциями измерения траекторий космических аппаратов, распознавались предметы величиной в 0,5 метра, летающие на космической высоте 200 000 метров и записывались характеристики их траекторий.
Был построен и введен в эксплуатацию новый цех №4 - основной цех окончательной сборки, настройки и выпуска новой спецтехники в кабинном исполнении. Это был цех площадью более 15 000 кв. метров с производственным залом площадью в 10 000 кв. метров, оснащенный кран-балкой мощностью 20 тонн. В этом зале и было сосредоточено поточное кабин- ное производство. В этом цехе тоже были свои небольшие, но хорошо оснащённые участки по производству специальных блоков и шкафов узкой номенклатуры. Но отличительной особенностью этого цеха было то, что в нём были оборудованы мощные камеры климатических испытаний на тепло до + 50° С, на мороз до - 60° С и тропическую влажность. Такие камеры в виде участков были организованы не только для шкафной аппаратуры, но и для полностью собранных кабин РПН (радиолокаторов подсвета и наведения - Ф2) и КП (командных пунктов - Ф9). Такие камеры были редкостью на заводах Минрадиопрома. Поточное производство обеспечивалось наличием специальных технологических передвижных платформ (на авто-колёсах), на которые в начальном технологическом пути кран-балкой устанавливались кабины, далее они специальной мощной электрокарой передвигались друг за другом по операциям технологического процесса.
Конечными операциями были контрольные климатические испытания. А на самом последнем отрезке пути настроенная, отлаженная аппаратура пропускалась через оборудованный специальный тамбур, оборудованный специальной дождевальной техникой. Со всех сторон на испытуемый комплекс, стоящий уже на МАЗе (МАЗ-543 - автотранспортёр), под напором не менее 2-х атмосфер обрушивались струи воды - 2 часа. После этого аппаратура осматривалась контролёрами и военпредами изнутри на отсутствие протечек, делалось последнее контрольное включение, и комплекс выгонялся из цеха на дебаркадер заводской железной дороги, проходящей у самого корпуса цеха... В последствии мы отказались от испытания этой техники на автотранспортную тряску провозом её на 200 км вокруг Москвы по определенной трассе. Вместо этого соорудили рядом с цехом специальный стенд автотранспортной тряски. На него загонялась кабина на МАЗе, включался стенд в работу, и можно было смотреть и удивляться, как это такая сложная аппаратура выдерживала такие испытания...
В то же время, продолжалось самое интенсивное насыщение выпускных цехов новыми программно-управляемыми автоматизированными системами контроля выпускаемой цифровой, цифроаналоговой и аналоговой аппаратуры. Это были стенды: УТК-0, УТК-1, УТК-3, УТК-4, УТК-6, АСТЕК, ФА-1, АС-5 и много других. Этими мерами добивались резкого снижения трудоёмкости контрольных операций: например, контроль функционирования типовой цифровой ячейки аппаратуры С-300, на которой монтировалось до 96 шт. интегральных микросхем, проводимый на УТК-4, занимал 30 секунд. Ячейки своими разъёмами «врубались» в разъёмное устройство стенда, включался стенд, и через 30 секунд стенд выдавал «чек» - паспорт о годности ячейки на соответствие требованиям ТУ (технических условий). В случае наличия монтажной ошибки стенд выдавал «чек» с указанием схемных номеров - точек монтажа... Дальше ячейка с этим «чеком» отправлялась в ремонт.